В отличие от многочисленных танков, самоходные установки в СССР по программе ленд-лиза поступали в ограниченном количестве. Исключением являются лишь Gun MotorCarriage T48, или СУ-57, созданные на шасси полугусеничных бронетранспортёров M3. Изначально их разработали в США по заказу англичан, но те ими практически не пользовались. Совсем по-иному Т48 приняли в СССР: всего сюда было поставлено 650 машин этого типа, они очень активно применялись и показали себя как эффективное противотанковое средство. Что же касается САУ на танковом шасси, то единственным западным образцом, который был принят на вооружение Красной армии, оказался американский истребитель танков Gun Motor Carriage M10, ныне широко известный под британским названием Wolverine.
На одном шасси с М4А2
История того, как Главное бронетанковое управление Красной армии (ГБТУ КА) впервые познакомилось с GMC M10, немного комична. Первой информацией об этой машине стала не разведывательная сводка, а письмо, посвящённое вопросам эксплуатации средних танков M4A2. 15 марта 1943 года заместитель начальника инженерного управления Наркомата внешней торговли полковник Хряев направил в ГБТУ письмо. В нем указывалось, что американский эксплуатационный центр разослал циркуляр об особенностях пользования блокировочными кнопками главного фрикциона. В руководство по эксплуатации танка M4A2 вкралась ошибка, что приводило к авариям. Именно в этом письме впервые упоминался «танк-истребитель М-10».
GMC M10 на НИИБТ Полигоне, сентябрь 1943 года. Хорошо видны крепления для дополнительной брони, которая, впрочем, так и не вешалась
К тому моменту из их существования GMC M10 американские военные секрета не делали. О том, что подобные машины находятся на вооружении американской армии, майор Бараев, помощник военного атташе в США, сообщил ещё в 1 марта 1943 года. Но более поздний доклад Хряева поступил в ГБТУ быстрее. Согласно сообщению Бараева, машину разработали в расчёте на её универсальность, то есть с предусмотренной возможностью выполнять задачи, типичные для танков. Для этого на её броне имелись специальные крепления, на которые навешивалась дополнительная защита. Это действительно так, хотя в реальности дополнительную броню на серийных машинах так и не устанавливали.
Также с помощником военного атташе американцы поделились и информацией о боевом применении GMC M10. Согласно докладу, первые 10 машин отправились в конце 1942 года в Северную Африку. Бои с их участием показали, что самоходная установка получилась удачной. Предполагалось, что она будет принята на вооружение не только частями истребителей танков, но и всеми бронетанковыми частями армии США.
На деле первый настоящий боевой дебют GMC M10 состоялся чуть позже. 23 марта 1943 года в ходе сражения у Эль-Геттара в Тунисе эти машины сыграли важную роль, заодно показав явное превосходство над полугусеничными истребителями танков GMC M3. Американцы не лукавили, когда говорили о том, что машина получилась удачной. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что GMC M10 стала самой массовой американской САУ.
Большого интереса эти машины в руководстве ГБТУ КА не вызвали. Правда, в докладе Бараева указывалось, что огневая мощь 76-мм пушки, установленной на GMC M10, примерно равна мощи немецкой 88-мм зенитной пушки. Этот пункт в докладе был даже подчёркнут. Что неудивительно: как раз весной 1943 года были проведены испытания трофейного немецкого танка Pz.Kpfw.Tiger Ausf.E, которые показали неутешительные результаты. Советская танковая артиллерия против этого танка оказалась почти бессильной. Таким образом, срочно потребовались средства борьбы с «Тигром».
Ещё одним аргументом в пользу американской САУ стало то, что она строилась на одной базе с уже привычными Medium Tank M4A2, которые стали поступать в СССР с конца 1942 года.
К вопросу поставок самоходных установок этого типа вернулись в начале июня 1943 года. Согласно докладной записке наркома внешней торговли А. И. Микояна Сталину, мнения о закупках самоходной артиллерии у ведомств разошлись. Яковлев, возглавлявший Главное артиллерийское управление (ГАУ), считал приоритетной задачей закупки GMC T48, а остальные машины хотел приобрести только для ознакомления. Возглавлявший ГБТУ КА Федоренко предлагал закупить широкий ассортимент самоходной артиллерии, но GMC M10 в этом списке не оказалось. Отдельное мнение было у Воронова, командующего артиллерией Вооружённых Сил СССР. Именно он предложил закупить 50 «трёхдюймовых пушек на шасси среднего танка М-10». В итоге решение оказалось компромиссным. Две такие машины было решено взять на пробу, и в случае успеха испытаний планировалось заказать партию из 50 штук.
Не хуже отечественных аналогов
Долго тянуть с поставкой самоходных установок не стали. 3 августа 1943 года Хряев доложил о том, что в Персидский залив прибыл конвой, доставивший два «танка-истребителя М-10». Вскоре машины оказались в Баку. Там их пути разошлись. Одну машину отправили на полигон Научно-исследовательского института бронетанковой техники (НИИБТ Полигон) в Кубинке, а вторую планировалось отправить на Гороховецкий артиллерийский научно-испытательный опытный полигон (АНИОП). Это был логично: на НИИБТ Полигоне испытывали ходовую часть, а на АНИОП артиллерийскую.
Правда, с испытаниями пушки случилась заминка, поскольку необходимых американских боеприпасов калибром 76 мм в СССР не поставлялось. В результате испытания стрельбой проводились значительно позже ходовых.
Полосы, которые видны на бортах корпуса, — остатки «упаковки», которую ставили на машину в ходе перевозки морем
В Кубинку американская САУ прибыла в сентябре 1943 года. Как и в случае с АНИОП, сюда машина пришла без боекомплекта. Также на НИИБТ Полигоне констатировали, что отсутствуют и дополнительные броневые листы. Их, впрочем, как мы помним, не было и в американских войсках.
Для начала специалисты полигона подробно изучили машину, составив её краткое техническое описание. Одновременно было проведено техническое обслуживание самоходной установки. Сделать это оказалось несложно, поскольку машина во многом повторяла средний танк M4A2, который испытателям был уже хорошо знаком. Американское машинное масло заменили отечественным.
Содержание технического описания в основном свелось к общему устройству машины, причём шасси М10 уделили минимум внимания ввиду его почти полной идентичности М4А2. Кратко были описаны отделение управления и боевое отделение. По мнению испытателей НИИБТ Полигона, командир машины находился слева от орудия, но на самом деле это было место наводчика. Как и в случае с американскими танками, место командира здесь находилось с правой стороны от пушки.
Подробным изучением боевого отделения в Кубинке заниматься не стали, заострив внимание на других вопросах. В целом выводы относительно удобства работы экипажа были сделаны положительные. Впрочем, открытая сверху башня не вызвала положительных эмоций, ведь с фронта поступало немало отзывов о поражении расчётов СУ-76М, которая была открыта сверху. Также специалисты НИИБТ Полигона изучили обзорность М10, которую признали вполне удовлетворительной.
Основной частью программы, впрочем, являлось не изучение конструкции машины, а её ходовые испытания. Согласно плану, самоходная установка должна была пройти 1000 километров, из них 300 по шоссе, 500 по просёлку и 200 по пересечённой местности. Помимо определения максимальной и средней скорости, а также уровня расхода топлива, требовалось выявить проходимость M10 по различным типам местности.
Схема обзорности из самоходной установки с указанием размеров «мёртвых зон»
Ходовые испытания проходили с 24 сентября по 14 октября 1943 года. На практике они примерно совпали с программой: из 1000 километров 302 машина прошла по шоссе Москва — Минск, остальные — по просёлочным дорогам и косогорам. В ходе испытаний на шоссе одновременно проводились замеры максимальной скорости. По результатам четырёх попыток она составила 50 км/ч, что было даже чуть выше официальных данных. Средняя скорость чистого движения составила 37,5 км/ч, а техническая 30 км/ч, при этом машина двигалась в основном на 5-й передаче. Расход топлива составил 158 литров на 100 километров пути. Для сравнения, у танка М4А2 расход был 162 литра на 100 километров. Указывалось, что место механика-водителя расположено удобно, а управлять машиной легко.
По просёлку М10 прошла 660 километров, при этом двигалась в основном на 4-й передаче. На преодоление этого расстояния самоходной установке потребовалось 32 часа, из которых 8 ушло на простой по техническим причинам. Связаны они были с выходом из строя опорных катков, которых за время проведения испытаний было потеряно 6 штук. В пяти случаях разрушились роликовые подшипники, в шестом катке разрушился резиновый бандаж. Подшипники, в свою очередь, разрушились из-за выхода из строя сальников, из-за чего вытекла смазка и в подшипники попала грязь.
Несмотря на поломки, в целом самоходная установка показала себя на грязной просёлочной дороге неплохо. Средняя скорость чистого движения составила 20,5 км/ч, а техническая — 16,5 км/ч. Расход топлива составил 259 литров на 100 километров, что было несколько больше, чем у М4А2 (246 литров на 100 километров).
Помимо этого, были проведены испытания манёвренности. Как указали в своём отчёте испытатели, в целом самоходная установка показала хорошую поворотливость. Вместе с тем крутые повороты, развороты на 180 градусов и развороты на малой скорости М10 выполняла плохо. Впрочем, это была не проблема собственно М10, а характерная особенность гусеничных машин с двойным дифференциалом в качестве механизма поворота.
Финальным аккордом стали испытания на преодоление подъёмов и спусков. Именно на этом этапе начались основные проблемы. Дело в том, что М10 прибыла с резино-металлическими гусеничными лентами T51. К ним, как и к предшествовавшим им T41, которые ставились на Medium Tank M3, имелись претензии в плане проходимости. Гладкие рабочие поверхности траков совсем не способствовали сцеплению с грунтом. Особенно критичным это оказалось с точки зрения преодоления подъёмов. Максимально крутой уклон, который удалось преодолеть, имел угол 22 градуса. Дальше гусеничным лентам просто не хватало сцепления с грунтом.
Американские инженеры знали об этой проблеме, так что в комплекте с САУ шли специальные шпоры. На каждую ленту установили по 11 шпор. Это помогло, но отчасти. Самоходная установка поочерёдно преодолела подъёмы под углом 24 и 28 градусов. Когда испытатели попытались подняться на склон под углом в 31 градус, машина стала беспомощно рыть шпорами грунт: ей снова не хватало сцепления. На испытаниях на косогоре величина максимального угла крена составила 22 градуса, дальше начиналось сползание машины. Эта проверка проводилась на гусеницах без шпор.
Общий вердикт по итогам ходовых испытаний оказался вполне положительным:
«1. Американская самоходная установка М-10 обладает хорошими ходовыми качествами. По скоростным данным не уступает отечественным самоходным установкам СУ-122, СУ-85 и равноценна американскому танку М4А2.2. Преодоление препятствий самоходной установкой М-10 на резино-металлических гусеницах без шпор — подъем 22о, спуск 25 о, крен 22 о — недостаточные, с применением шпор преодолеваемый подъем равен 28 о, спуск 28 о.3. Большие размеры башни (диаметр погона башни в свету 1740 мм) обеспечивает удобное размещение вооружения и экипажа в ней.К недостаткам конструкции следует отнести отсутствие крыши у башни, это создаёт опасность быстрого вывода из строя экипажа на поле боя осколками мин, снарядов, бомб, пулемётным огнём с самолётов, гранатами и бутылками с зажигательной жидкостью.4. Все агрегаты и механизмы самоходной установки, за исключением ходовой части, имеют достаточную надёжность. Ходовая часть самоходной установки ненадёжная вследствие неудачной конструкции сальников опорных катков».
Претензии к боевому отделению
Артиллерийские испытания американской САУ сильно затянулись. Заминка с боеприпасами привела к тому, что программа испытаний, а также предписание Артиллерийского комитета ГАУ КА были подписаны только 14 января 1944 года. Впрочем, проблемы на этом не закончились: осколочно-фугасных выстрелов на полигоне так и не дождались, так что 19 февраля было дано указание проводить испытания без них. Кроме того, отсутствовали ЗИП и документация к 76-мм пушке М-7, которая устанавливалась на GMC M10.
Самоходная установка поступила на Гороховецкий артиллерийский полигон (АНИОП) 9 февраля. Ввиду отсутствия ЗИП и документации приспособления для её обслуживания пришлось делать силами сотрудников лаборатории при полигоне. Это, разумеется, привело к дальнейшему затягиванию сроков начала испытаний. За это время параллельно шла работа по описанию самоходной установки, а также орудия. В результате непосредственно на стрельбы машина вышла только 13 марта 1944 года. Продолжались они до 4 апреля, при этом было сделано 390 выстрелов, из них 25 усиленным зарядом.
Самоходная установка М10 на Гороховецком полигоне, март 1944 года
Стрельба велась бронебойно-трассирующими снарядами M62. По итогам были сделаны выводы, которые оказались не в пользу отечественных боеприпасов того же калибра. Выяснилось, что прочность американских снарядов оказалась достаточной для поражения брони толщиной до 120 мм, в то время как советские боеприпасы аналогичного калибра могли поражать броню толщиной не более 100 мм. Объяснялось это более совершенной конструкцией снаряда M62, правильно выбранными материалами и более рациональным режимом его термической обработки. Броню толщиной 120 мм, согласно расчётам, снаряд M62 поражал на дистанции в 500 метров. Вполне успешными оказались и испытания на кучность.
Между тем самоходная установка состоит далеко не из одной пушки. Как уже говорилось, помимо стрельбы, специалисты АНИОП занимались изучением устройства самой самоходной установки, и вот здесь у них возник ряд вопросов. Как ни странно, претензии у артиллеристов возникли к месту механика-водителя. По их мнению, наличие только одного перископа сильно ухудшало обзорность. Справедливости ради, на Medium Tank M4 первоначально было два смотровых прибора, но боевые действия показали, что от перископов в лобовом листе корпуса следует оказаться.
Куда более существенной выглядела оценка боевого отделения. Этому был посвящён отдельный отчёт на пяти страницах, красноречиво обозначенный как «Замечания по вопросам боевого обслуживания американской самоходной 3-дм пушки “М-7”». Первым пунктом замечаний стало отсутствие у боевого отделения крыши. Здесь и артиллеристы, и танкисты были солидарны. К слову, на некоторых американских M10 в ходе боёв 1944–1945 годов эти самые крыши расчёты установили самостоятельно.
Впрочем, советским специалистам не понравилось не только это. Поскольку люков в башне не было, выход и вход в боевое отделение оказался неудобным с точки зрения уязвимости. При покидании машины под вражеским огнём специалисты АНИОП прогнозировали потери личного состава.
Но и на этом претензии не заканчивались. В отличие от НИИБТ Полигона, на АНИОП правильно определили места членов экипажа в башне. Их признали недостаточно рациональными. Для начала, у командира имелся маховик механизма наведения орудия по вертикали, кнопка электроспуска и панорамный прицел, но наводить орудие по горизонтали он не мог. Полный набор маховиков был у наводчика, но располагались они неудобно, находясь слишком близко друг к другу. Крутить их одновременно, несмотря на небольшие прилагаемые усилия, было неудобно. Телескопический прицел располагался так, что при его использовании наводчик упирался грудью в маховики. Одновременно наводить оружие и прицеливаться при таком размещении прицела оказалось попросту невозможно.
Имелись претензии и к условиям работы заряжающего. Размещение его места с правой стороны вполне справедливо было названо нерациональным. Последовало дельное предложение перенести место заряжающего влево. Сиденья, которые в бою откидывались, советские специалисты забраковали, поскольку они были жёсткие, неудобные, и размещались высоко (на высоте 68 см). Неудобным было признано и заряжание орудия. Первые 6 выстрелов крепились в укладке первой очереди на задней стенке башни, а остальные находились в футлярах в надгусеничных полках. На испытаниях при использовании укладки первой очереди скорострельность достигала 10–12 выстрелов в минуту. Как только в укладке первой очереди выстрелы заканчивались, скорострельность падала до 4–6 выстрелов в минуту.
Итог испытаний GMC M10 на ИНИОП оказался неоднозначным. В заключении было указано, что испытания «самоходная американская пушка М-7» выдержала. С другой стороны, внушительный объём замечаний по боевому отделению вряд ли остался без внимания.
САУ, вытесненная танками
О том, что поставкам GMC M10 в Красную армию быть, стало понятно ещё в конце 1943 года, после того как прошли испытания на НИИБТ Полигоне. Как и предполагалось в июне 1943 года, первую партию самоходных установок M10 ограничили 50 экземплярами. Поступление первых машин в учебные центры ожидалось к началу февраля 1944 года. Это были не единственные самоходные установки американского производства, которые стали поступать в начале 1944 года. Вместе с ними буквально потоком хлынули GMC T48, на фоне которых М10 немного затерялись. С 14 декабря 1943 года по 5 марта 1944 года в СССР прибыло 257 таких машин, получивших здесь обозначение СУ-57.
Как и в случае с первыми M10, прибывшими «на пробу», поставки самоходок основной партии были организованы южным путём — через Баку. Первые машины прибыли ещё в январе, но по ряду причин их отправка в учебный центр задержалась. Во второй половине февраля тремя эшелонами в Учебный центр самоходной артиллерии в посёлке Клязьма (Московская область) прибыли партии из 15, 22 и 5 машин. Судя по фотографиям, в Советский Союз попали машины средних и поздних серий, которые внешне отличались друг от друга формой башни. Позже одна из машин поздней серии оказалась на НИИБТ Полигоне.
Вокруг прибывших машин тут же разгорелась бурная переписка по весьма щекотливому поводу. Дело в том, что полученные машины оказались укомплектованы на 80%. На четырёх М10 ЗИПов вообще не оказалось, а вместе с ними — пулемётов и оптики. Ротного ЗИПа не было вообще. У машины с регистрационным номером 40110927 оказался разбит картер сцепления, картер маховика и выжимной диск. Ещё одна машина оказалась не на ходу.
Сержант А. М. Рязановский из 37-го ОТП на фоне M10, 1944 год. Не исключено, что это одна из шести машин, прибывших последними. Снимок сделан в учебной части. Интересно, что машина уже получила траки T54E1 с развитыми грунтозацепами
Тревогу забило руководство Учебного центра самоходной артиллерии. Вскоре в ГБТУ отправилось письмо за подписью начальника учебного центра генерал-майора артиллерии Н. С. Касаткина. На сей раз жалоба оказалась иного характера. Начальник центра докладывал, что прибывающий на укомплектование личный состав имеет очень слабую подготовку. Многие видели самоходные установки впервые. Например, прибывшие 4 марта 15 механиков-водителей и наводчиков машину не знали вообще. То же самое случилось ещё с 25 экипажами, прибывшими 9 марта и до того учившихся на СУ-76М.
Ничего удивительного в этом нет, поскольку литературу по машинам не подготовили. Для решения проблемы начальник учебного центра потребовал прислать офицеров, которые были знакомы с машиной, а также срочно обеспечить центр учебной литературой. Правда, с требованием подготовленных офицеров начальник центра явно дал маху, поскольку до того с М10 ознакомились разве что специалисты НИИБТ Полигона.
Постепенно ситуация выправлялась, хотя некоторая неразбериха заметно оттянула время отправки самоходных установок в части. Стоит добавить, что по состоянию на 27 января 1944 года имелось всего 875 бронебойных выстрелов для М10, а осколочно-фугасных не было совсем: 5000 таких боеприпасов поступило только в начале марта. Чуть позже оказались налажены и дополнительные поставки бронебойных боеприпасов. 26 апреля УСА ГБТУ КА утвердило состав боекомплекта самоходной установки М10: бронебойных и осколочно-фугасных выстрелов выделялось по 27 штук на машину.
Кадров с «американскими» СУ-76 очень мало. В данном случае снята машина 1223 САП
Последние 6 машин прибыли в Баку в конце февраля 1944 года и были отправлены в Пушкино 8 марта эшелоном №33387. Эти 6 самоходных установок по состоянию на 1 июня 1944 года продолжали числиться в резерве. Что же касается остальных 44 М10, то они поступили в состав 1239-го и 1223-го самоходно-артиллерийских полков (САП). В войсках эти машины получили обозначение СУ-76, уже «занятое» советской САУ с орудием аналогичного калибра, что сильно осложняет изучение боевого применения этих машин.
Известно, что 1223-й САП в составе 29-го танкового корпуса (ТК) 5-й гвардейской танковой армии участвовал в освобождении Белоруссии и Прибалтики. Дальнейшая информация противоречива. Согласно одним данным, М10 исчезли из его состава уже в Прибалтике, по другим, на 1 мая 1945 года в его составе имелось 10 таких машин, из них 4 исправных. Ещё один документ, датированный 7 февраля 1945 года, указывает на наличие в составе полка 37 СУ-76, из них 18 исправных. Что это за СУ-76: американские или их советские «тёзки» — сказать крайне сложно. Что же касается 1239-го САП, то он в составе 16-го ТК 2-й танковой армии активно поучаствовал в освобождении Польши.
Дальнейших заказов на самоходные установки М10 не последовало. К лету 1944 года стало известно о запуске в серию средних танков M4A2(76)W, первые такие машины прибыли в СССР уже в сентябре. Имея практически такую же пушку, они оказались куда лучшими, чем САУ с открытой сверху башней.
Комментариев нет :
Отправить комментарий