Переодевались ли спецгруппы НКВД в форму бойцов УПА?
Данная статья является сокращённым вариантом статьи "Миф о переодетых энкаведешниках" Олега Росова, первоначально опубликованной в NN45-46 за 2007 г. еженедельника «Свобода слова».
(на фото: нарком внутренних дел УССР Василий Рясной). На это злосчастное письмо как свидетельство коварства и подлости советской власти по отношению к своим гражданам ссылаются практически все «исследователи освободительного движения». Особенно же любят его цитировать национально сознательные журналисты. О том, кто автор фальшивки, поговорим позже, а пока процитирую наиболее раскрученную статью, где фигурирует это письмо, — «Феномен бандерофобии в русском сознании». Автор — известный в околонаучных кругах незалежной Украины «культуролог» и доцент «старейшего» (как оно само себя позиционирует) украинского учебного заведения «Киево-Могилянская академия» Игорь Лосев. Итак, цитата: «Интересно, сколько подобных акций МГБ было списано на «зверства» «бандеровцев»?.. Если у кого-то еще остаются сомнения, на чьей совести львиная доля зверств в Западной Украине, то вот еще один документ.
И далее Лосев продолжает:
Эта статья была растиражирована почти всеми СМИ Украины, вызвала бурное обсуждение в сети и была даже перепечатана некоторыми интернет-порталами РФ. Особую пропагандистскую ценность ей придает «личность» автора — русского по национальности и коренного севастопольца, который «всем сердцем принял и полюбил свою новую родину — незалежну Украину, и проникся чувством восхищения и преклонения перед воинами УПА». Остальные статьи, пропагандирующие «невинность» бандеровцев, довольно однотипны. В них также читателям внушается миф о «маскараде» НКВД и цитируется фальсифицированное письмо Рясного с обязательным упоминанием фразы, что агентов проверяли на «убийствах населения, которое сочувствовало ОУН-УПА». Наиболее распространенные названия подобных статей — «Спецотряды провокаторов» или «Провокаторы из МГБ» (желающие без труда найдут подобные «шедевры» украинской журналистики в интернете). Заложив такой серьезный «документальный» фундамент в основание всей конструкции мифа, дальше можно было уже не стесняться. В напряженную работу по промывке мозгов включились абсолютно все — от самих недобитых бандеровцев до общественных деятелей и политиков. Так, Василь Кук-«Лемиш», последний «главнокомандующий» УПА и член Центрального провода ОУН, благополучно доживший в Киеве до глубокой старости, и, как никто другой, знающий, из кого на самом деле состояли «спецгруппы» и каковы были их функции (т. к. сам был захвачен в 1954 г. именно спецгруппой), не моргнув глазом, уверенно заявил:
Из интервью еще одного члена ОУН (с 1937 г.) Анастасии Кецько:
Наряду с мемуарами бандеровцев в газетах стали регулярно публиковать анонимные «письма», написанные якобы самими «ветеранами НКВД — участниками спецгрупп», которые на краю могилы возжелали покаяться и поведать обо всех «зверствах», учиненных ими над украинским народам под видом «повстанцев». Некоторые, окончательно свихнувшиеся на национальной почве украинские деятели стали доходить до откровенного маразма. Так, председатель Киевской городской организации общества «Мемориал» Р. Круцик, «прославившийся» недавно открытием в Киеве «музея» советской оккупации, утверждает:
При этом в выступлении Круцик ссылается на архивную легенду некоего таинственного документа (ЦГАООУ, Ф. 1, оп. 23, стр. 2966, арк. 51), призванного убедить слушателей, что сказанное Круциком — правда. На самом деле здесь все ложь. Мало того, что Круцик сознательно обманывает, выдавая истребительные батальоны (формирования из местных жителей, созданные для защиты сел от нападений бандеровцев) за спецгруппы НКВД. В указанном им документе, действительно посвященном организации истребительных батальонов, нет ни слова ни о спецгруппах, ни тем более о мифических «школах», в которых якобы чекистов учили галицкому диалекту. Отметим, что, по-видимому, на подобной «доказательной» базе основана и вся остальная «экспозиция» круциковского «музея» советской оккупации. «Только в войне видим свое спасение»
И все же мы попытаемся заполнить информационную лакуну и, опираясь на документы и материалы из тех самых «закрытых» архивов, ответить на вопросы: что представляли собой «специальные группы» НКВД, из кого они комплектовались, и каковы были на самом деле их функции. Однако прежде необходимо вкратце охарактеризовать положение, сложившееся в националистическом подполье к началу 1945 г. Это позволит нам лучше понять как изменившуюся тактику действий украинских националистов, так и ответные меры советских органов госбезопасности и правопорядка. В результате действий Внутренних войск при активной поддержке воинских частей Красной армии, отделов контрразведки СМЕРШ и Погранвойск НКВД крупные формирования УПА были разгромлены. 26 января 1945 г. оперативно-войсковой группой Камень-Каширского райотдела НКГБ и 169 стрелкового полка ВВ под командованием старшего лейтенанта Савинова в селе Рудка-Червинская Волынской области был захвачен командир соединения УПА-«Север» Юрий Стельмащук («Рудый»). На допросах Стельмащук откровенно рассказал об ухудшении положения УПА. По его словам, УПА-«Север» потеряла до 60% личного состава и около 50% вооружения. Особенно пострадал боевой потенциал «повстанцев» от ликвидации сотен складов-«криевок» с оружием, боеприпасами и продовольствием. По данным управления по борьбе с бандитизмом НКВД УССР на протяжении 1944 г. было уничтожено 57405 и задержано 50387 участников националистических бандформирований.[14] В сложившейся ситуации перед верхушкой ОУН-УПА остро встала задача максимально сберечь свои кадры и дождаться взрыва «Чумы» — так в документах ОУН зашифровывалось начало вооруженного конфликта между странами Запада и СССР. По этому поводу в документе «Положение ОУН в Карпатском крае» подчеркивалось: Тревогу вызывало и моральное состояние рядовых участников подполья. В приказе Ч.12 командования УПА-«Запад» говорилось, что вместо активного маневрирования формирования УПА засели в Черном лесу и заняли пассивно-выжидательную позицию. А это в свою очередь отрицательно сказалось на дисциплине и приводило к конфликтам с окружающим населением.[17] О том, что это была стойкая тенденция, свидетельствует приказ Ч.15 командира ТВ Магура (Калушский район Станиславской обл.), в котором откровенно признается Террор — новая тактика ОУН
5—6 февраля 1945 г. в лесу возле местечка Бережаны (Тернопольская обл.) состоялось совещание ведущих функционеров ОУН с участием самого Шухевича, начальника «Главного Войскового штаба» УПА Д. Грицая, шефа СБ ОУН Н. Арсенича, организационного референта Центрального провода ОУН В. Кука, руководителя Галицкого краевого провода ОУН Р. Кравчука, референта пропаганды Центрального провода ОУН П. Дужого и других членов ЦП. В результате было решено: ликвидировать лишние звенья в структуре управления УПА, расформировать крупные подразделения уровня «курень» и «сотня» и перейти к действиям мелкими подразделениями уровня «чота» — «рой». В апреле командование УПА-«Запад» издает уже упоминавшийся приказ Ч.12, в котором настойчиво рекомендует действовать вообще только «чотами», лишь в крайних случаях объединяясь в большие подразделения.[19]
Окончательно же оформилась новая тактика на совещании верхушки подполья в Рогатинских лесах Станиславской области (возле с. Голодивка) в августе 1945 г. Центральный провод ОУН решил полностью переподчинить подразделения УПА территориальным проводам, а заодно и реорганизовать структуру подполья. Теперь оно состояло из Центрального провода на Украине и двух т. н. больших краевых проводов — «Северо-Западные Украинские Земли» («ПЗУЗ») и «Галичина». «ПЗУЗ» состоял из малых краевых проводов «Москва» (Волынская обл., ряд южных районов Белоруссии), «Одесса» (Ровенская обл. и часть Тернопольской) и «Подолье». В провод «Галичина» входили «малые» краевые проводы «Буг-2» (Львовщина) и «Карпаты-Запад» (Карпатский край и Буковина). Основными звеньями ОУН выступали окружные, надрайонные (по 2—6 в окружном), районные (по 3—5 в надрайонном), кустовые и станичные проводы (последние — на уровне населенного пункта).
Суть новой тактики заключалась в переходе к действиям мелкими группами по 10—15 человек, способными быстро маневрировать и менять места дислокации, а основной удар переносился с красноармейцев и солдат ВВ на гражданскую администрацию и лиц, сочувственно относящихся к советской власти.
Были разработаны три «краеугольные» тактические схемы — «Дажбог», «Олег» и «Орлик». Положения этих схем конкретизировались в инструкциях «Мурашка», «Оса», «Бджола», «Тактических указаниях» на конкретный год.
Тактическая схема «Олег» была направлена на воспитание в националистическом духе и подготовку молодежных кадров как основного источника пополнения живой силы «движения сопротивления». Ежегодно на нелегальное положение оуновцы переводили от нескольких сотен до 2 тыс. юношей. На обучение сельского жителя отводилось два месяца и четыре месяца на воспитание, на городского — четыре и восемь месяцев соответственно.[21] Кандидата в подполье тщательно проверяла служба безопасности ОУН. Чтобы отрезать дорогу назад, каждого нового участника заставляли совершить террористический акт, и таким образом «повязывали кровью».
Тактическая схема «Орлик» (другое название — «Харьков») предусматривала распространение влияния ОУН на восточные и южные области УССР. Цели «Орлика» состояли в создании в этих регионах организационной сети и кадрового резерва ОУН и проведении там пропагандистской и разведработы. На восток засылались опытные эмиссары ОУН, хорошо владеющие русским языком, с заданием подобрать кадры на случай антисоветского восстания и распространить свою пропаганду дальше, на Кубань и Кавказ.[23] Именно в рамках этой схемы референтом пропаганды ЦП ОУН П. Федуном-«Полтавой» была написана агитка «Кто такие бандеровцы и за что они борются», до сих пор выдаваемая бандеровцами за истинную программу ОУН.[24]
Главной была тактическая схема «Дажбог», которая предусматривала: сохранение кадров путем легализации, создание позиций подполья в органах власти и управления (включая и правоохранительные органы), подготовку к возможному захвату власти в Украине; срыв различными способами процесса восстановления разрушенного войной народного хозяйства; усиление конспирации (замена кличек и паролей), налаживание системы подземных бункеров и линий курьерской связи.
Итак, реализуя новую тактику, националистическое подполье глубоко законспирировалось и повело «бункерную войну». Объектами нападений становились партийные, комсомольские и советские работники, колхозная администрация, а также «подсоветчики» — сельский актив и простые колхозники, специалисты, прибывшие из других областей УССР.
Бандеровский террор быстро приобрел массовый характер, вплоть до требований применять «п'яткування» (уничтожение каждого пятого) в селах, жители которых, по мнению бандеровцев, лояльно относились к Советской власти.[26] «Краевая инструкция провода ОУН» указывала, что необходимо осуществлять «беспощадное уничтожение государственных политических и социально-экономических основ враждебной системы».[27] В подобных же инструкциях регламентировалось, как следует вершить расправу. Целью террора, по мнению руководства ОУН, являлось не только уничтожение «подсоветчиков», но и запугивание остальных. В этом контексте осквернение тел уничтожаемых сторонников советской власти являлось важной частью террористических методов, применявшихся националистическим подпольем.
Так, в Ровенской области в июне 1944 г. отряд бандеровцев казнил местного крестьянина, подозреваемого в сотрудничестве с советами, повесив его посреди села. Затем повстанцы публично осквернили тело — «порубили труп повешенного бандита топором».[28] 21 ноября 1944 в два часа ночи вооруженный отряд из сорока бандеровцев вошел в село Дубечно на Волыни. Обыскав дома председателя и секретаря сельсовета, повстанцы застрелили председателя на глазах односельчан. На спину убитому прикрепили записку:
Затем вооруженные бандиты ворвались в забаррикадированное помещение сельсовета, где убили сторожа — украинца по фамилии Ткачук. На спину ему штыком прикололи другую записку:
После этого повстанцы в помещении сельсовета расклеили антисоветские лозунги и призывы, сорвав со стен портреты партийных и советских руководителей. Лица на портретах измазали кровью убитого сторожа. Секретарь Лопатинского райкома Львовской области Маланчук докладывал 25 декабря 1944 г.:
Согласно еще одной бандеровской инструкции террор направлялся не только против лиц, сочувствующих советской власти:
К примеру, во Львовской области в августе 1944 г. членам двух семей выкололи глаза — будто бы за то, что их близкие сообщили о передвижениях повстанцев советским властям. Трупы затем изрубили на куски на виду у испуганных односельчан.[32] В райцентре Милятино Львовской области на сельском сходе крестьянин Иван Пришляк сказал:
После этого выступления за несколько недель были зверски вырезаны девять человек по фамилии Пришляк.
Распространенной была практика уничтожения или запугивание специалистов, которые прибывали из других областей для восстановления народного хозяйства Западной Украины. Так, 13 сентября 1944 г. в Ровенской области «повстанцы» напали на пятнадцать недавно прибывших специалистов, из которых одному удалось бежать, а четырнадцать бандеровцы увели в лес и расстреляли. Затем надругались над трупами, отрезав голову у одного убитого мужчины и ноги у женщины.
Помимо индивидуального и массового террора разворачивались целенаправленные кампании вроде «Ни единого зерна большевикам», срыв выборов в советы разных уровней и т. п. Распространялись листовки следующего содержания:
Также бандеровцы выявляли, запугивали или уничтожали людей, которые выступали свидетелями в судах по делам участников националистического подполья. К примеру, число уничтоженных свидетелей только за 1947 г. составило 195 человек.
Под давлением распространялись билеты бандеровского займа — «бофоны» («На боевой фонд»). Данью облагались ремесленники, торговцы, интеллигенция, занимающаяся частной практикой. Определенный провод ОУН мог оставить себе 25% средств, высшие проводники пользовались ими неограниченно. На население накладывалась разнарядка. Так, Стрыйский и Сколовский районы Дрогобычской обл. обязались собрать 1 млн руб., 240 ц мяса, 620 ц зерна, 800 ц картофеля, 400 м полотна, одежду, обувь и т.п.
«Самообеспечение» подполья также сопровождалось зверскими расправами над населением. Например, в г. Явор Львовской области была арестована семья Д., в доме которых было обнаружено пятеро детей от 2 до 8 лет. Как выяснилось, эта семья неоднократно похищала детей, а одна из подпольщиц Е. Г. (застрелилась при задержании), врач-педиатр по профессии, использовала их как доноров крови для лечения раненых националистов.[37]
Убийствами и расправами сопровождалось также и колхозное строительство, которое коренным образом меняло быт преимущественно аграрного региона. Как подчеркивал в своих указаниях для СБ (службы безопасности) окружной проводник «Ульян» (Ровенская обл.), «необходимо перейти к физическому уничтожению колхозных активистов, принуждать селян забирать заявления о вступлении в колхоз, уничтожать МТС, собранный урожай, повесить по два активиста на село, а остальным дать по 30 палок». СБ распространяла листовки с предупреждением, что тот, кто в течение трех дней не заберет заявление и за десять дней не сдаст денежной суммы «повстанцам», будет ликвидирован, а его имущество уничтожено. В с. Адамовка Раховского района Станиславской области председателю колхоза отрубили голову и насадили ее на палку, его зама обезглавили косой, а активиста насадили на вилы.[38]
Уничтожались промышленные объекты и нефтепромыслы, коммуникации, колхозное имущество, сельские клубы и киноустановки. Одновременно создавалась и легальная сеть, участники которой вступали в партию и комсомол, проникали в государственные учреждения и должны были в случае взрыва «Чумы» создать инициативные группы и захватить власть на местах.
«Преследовать до полного уничтожения»
В изменившихся условиях советскому правительству стало ясно, что в борьбе с ОУН-УПА уже нельзя ограничиваться только военными действиями. Окружение и прочесывание лесных массивов с применением больших контингентов внутренних войск, приносившее успех при ликвидации крупных бандформирований, в борьбе с мелкими боевками ОУН, которые легко просачивались сквозь заслоны и уходили в другие районы, оказалось неэффективным, и только изматывало бойцов и вело к неоправданным потерям. Поэтому стали искать комбинированные формы применения ВВ и оперативников НКВД.
26 февраля 1945 г. в Киеве состоялось заседание политбюро ЦК КП(б)У, на котором было принято постановление, во многом определившее дальнейшие действия советской стороны в борьбе с националистическим подпольем на Западной Украине. В документе говорилось:
Мы еще вернемся к этому постановлению, а пока выясним, как реализовывалось данное указание политбюро на практике.
Районы, где действовали формирования ОУН-УПА, разбивались на оперативные участки (в административных границах области), а те в свою очередь на оперативные группы. В каждую группу в зависимости от оперативной обстановки включалось определенное количество подразделений и частей внутренних войск (как правило, отделение — взвод, иногда рота) и оперативных работников НКВД. Старшим группы назначался опытный оперативник или начальник райотдела НКВД, его заместителем — старший офицер от ВВ. В отдельных случаях опергруппу возглавлял офицер республиканского НКВД. Создавались также межрайонные и межобластные группы.
Главной задачей этих рейдирующих оперативно-войсковых (или чекистско-войсковых) групп являлась быстрая реализация оперативных данных от территориальных органов внутренних дел и госбезопасности путем поиска и нейтрализации участников националистических бандформирований. Более детально деятельность ОВГ регламентировалась в директиве начальника ВВ НКВД Украинского округа генерал-лейтенанта Марченко командирам соединений и частей округа 21 июля 1945 г.:
Оперативно-войсковые группы оказались наиболее оптимальной формой комбинированного взаимодействия оперативных сотрудников и ВВ НКВД. Однако им для успешной работы не хватало третьего компонента — надлежащего агентурного обеспечения. ОВГ нуждались в надежных разведданных, позволяющих установить точное местонахождение банд, численность их личного состава и руководства, наличие вооружения, возможные пути для отступления.
Занимая в целом непримиримую позицию по отношению к националистическим бандформированиям, правительства УССР и СССР вместе с тем неоднократно предоставляли участникам подполья шанс сохранить свою жизнь и свободу. Первое обращение президиума Верховного совета и СНК УССР «К участникам так называемых «УПА» и «УНРА» вышло 14 февраля 1944 г. В нем говорилось:
27 ноября 1944 г. президиум Верховного совета, СНК УССР и ЦК КП(б)У принимают обращение «К населению западных областей УССР», в котором снова гарантировалось полное прощение всем, кто «оставит националистические банды и вернется к мирному труду».[45] 19 мая 1945 г. опубликовано еще одно обращение «К рабочим, крестьянам и интеллигенции западных областей Украины» с предложением
Эти обращения транслировались по радио, были опубликованы во всех областных и районных газетах западных областей, в виде листовок и плакатов распространялись по селам, вывешивались в общественных местах, на базарных площадях и перекрестках дорог. Помимо этого, листовки с текстом обращений разбрасывались с самолетов над лесными массивами в местах вероятного базирования националистических банд. Массовые явки с повинной
Подобные шаги правительства, с одной стороны, и настроения местного населения — с другой, возымели действие, и «хлопцы» массово повалили из леса сдаваться «советам». После первого обращения, в начале 1944 г., возле Кременца разбежался курень (батальон) УПА из мобилизованных крестьян. В феврале 1945 г. в Вижницком районе Черновицкой области в полном составе сдался курень «Перебийноса» (400 человек). В некоторых районах явка с повинной приобрела массовый характер. В Пониковецком районе Львовской области с 17 по 26 января 1945 г. явилось с повинной 930 человек, в Золочевском районе Львовской области с 24 по 31 января 1945 г. — 581 человек, в Галичском районе Станиславской области с 25 по 31 января — 458 человек.
Довольно часто явке с повинной способствовали односельчане или близкие родственники «повстанцев». Так, председатель сельсовета с. Коршув Волынской области Мулер вывел с повинной бандита по кличке «Рожок», который в свою очередь после проведенной с ним беседы вывел из подполья еще 21 человека. Жительница с. Обгов Вербского района Ровенской области Рой Агафья вывела из подполья трех своих братьев, участников боевки «Хужего».[53]
По данным Управления по борьбе с бандитизмом МВД УССР, только за первый год явилось с повинной 29 204 участника националистического подполья.[54] За период с февраля 1944 г. по июль 1946 г. этой возможностью воспользовалось 52 452 человека.[55]
Всего же за весь период противостояния Советской власти и националистического подполья на Западной Украине амнистией воспользовалось свыше 77 тыс. участников подполья и их активных пособников.
Если еще учесть количество задержанных при проведении операций (напомним, за первый год их было 50 387 человек), то чекистам было кого привлекать к негласному сотрудничеству. Хотя основная масса задержанных или явившихся с повинной для органов безопасности никакого интереса не представляла. Это были те же простые селяне, «отмобилизованные» в УПА под угрозой смерти семье или близким родственникам. Поэтому таких «вояк» после соответствующей проверки отпускали (естественно, под наблюдение). К примеру, по данным справки УББ МВД УССР от 16 июля 1946 г., из числа задержанных за период с февраля 1944 г. по июль 1946 г. 125 267 человек было арестовано лишь 29 362 человек, а остальных призывали в военкоматы или распускали по домам.
Заместитель начальника Управления по борьбе с бандитизмом НКВД УССР подполковник А. Ф. Задоя в справке от 26 апреля 1945 г. по этому поводу писал:
Операции по ликвидации бандитовЕще одна спецгруппа под названием «Орел» (та самая, о «зверствах» которой вычитал в «тайных московских архивах» «исследователь» В. Идьзо) была создана чуть раньше, в мае 1944 г., УНКВД по Ровенской области и действовала до апреля 1945 г. Возглавил спецгруппу «Орел» младший лейтенант Б. Коряков. Как писал в характеристике на него начальник ОББ УНКВД по Ровенской области майор госбезопасности Гаврилов, «под его руководством проведено до 200 операций. Своим личным примером воодушевлял бойцов на подвиги в борьбе с бандами УПА и оуновским подпольем.
С 15 июня по 15 августа 1944 г., со своей группой, находясь в рейде в Мизочском районе, действуя под маркой банды, проделал большую работу. За этот период в результате проведенных операций по ликвидации бандитизма в районе группой Корякова уничтожено до 215 и задержано около 65 бандитов. Сам Коряков имеет на счету 16 убитых бандитов и 22 задержанных.
С 23.03. по 16.04.1945 г. тов. Коряков со своей группой участвовал в проводимой операции по ликвидации краевого провода Южной группы УПА в Козовском районе Тернопольской области. Действуя под маркой банды, собрал полные данные о дислоцировании бандгруппировок в селах Пенив и Конюхи и подвел их под удар войск НКВД».
Начальник по борьбе с бандитизмом НКВД УССР Т. Строкач
Начальник по борьбе с бандитизмом НКВД УССР Т. Строкач
Более подробно о чекистско-войсковой операции по ликвидации южного краевого провода ОУН с участием спецгруппы «Орел» докладывал наркому внутренних дел УССР В. Рясному его заместитель генерал-лейтенант Т. Строкач.
Всего же за время действия спецгруппы «Орел» ею было ликвидировано 526 и задержано 140 участников бандформирований.
Использование спецгрупп «Хмара» и «Орел» показало их высокую эффективность, поэтому со второй половины 1944 г. спецгруппы постепенно начинают организовываться и в других районах западных областей УССР.
В ноябре при проведении чекистско-войсковой операции в Ровненской области был захвачен куренной УПА по кличке «Максим», который согласился оказать содействие сотрудникам госбезопасности в ликвидации своих «собратьев по оружию». Ровенской межобластной группой НКВД УССР и Управлением НКВД по Волынской области сразу же была организована спецгруппа из таких же захваченных вояк УПА, во главе которой и был поставлен куренной «Максим». 2 февраля 1945 г. в селе Кременец Логачевского района Волынской области спецгруппой «Максима» был задержан шеф связи областного провода ОУН Кравчук И. М. по кличке «Комар». Ранее «Комар» являлся заместителем командира отряда УПА «Шума», а затем заместителем командира личной охраны областного проводника ОУН. После дачи откровенных показаний Кравчук также согласился содействовать НКВД в установлении и ликвидации руководства областного и краевого проводов ОУН, после чего был включен в состав специальной группы «Максима».
Вот как описывал дальнейшие действия спецгруппы «Максима» в своем рапорте замнаркома внутренних дел УССР — начальник УББ НКВД УССР генерал-лейтенант Т. Строкач.
Псевдобанда «Максима Ворона»
Оперативные сотрудники НКВД ведут переговоры с оуновцами, блокированными в подземном бункере. 1945 год
Совершенно секретно
Из Ровно
Начальнику ГУББ НКВД СССР комиссару госбезопасности 3 ранга тов. Леонтьеву
В ноябре 1944 года Ровенской межобл. группой НКВД УССР и УНКВД Волынской области организована спецгруппа из бывших задержанных и добровольно явившихся к нам бандитов.
Командиром спецгруппы был назначен куренной УПА «Максим Ворон» — Власюк Петр Петрович, житель Оздзютинского района Волынской области.
Перед спецгруппой «Максима Ворона» была поставлена задача: действуя под видом банд УПА, выявить места нахождения руководства и главарей ОУН и УПА, захватывать их или физически уничтожать.
Для оперчекистской работы группе были приданы 4 человека оперсостава НКВД. За время своих действий группой проведен ряд хороших операций по захвату и уничтожению подполья ОУН и УПА.
4 февраля с. г. группой «Максима Ворона» изъят шеф связи областного провода ОУН «Комар» — Кравчук Иосиф Михайлович, который после откровенных признаний был также включен в спецгруппу с задачей выхода на руководство областного и краевого проводов ОУН:
В ночь с 4 на 5 марта с. г. «Максим Ворон» с частью своей группы численностью 15 человек при участии наших 4-х оперработников и шефа связи «Комар», вышли на операцию в х. Линюв Локачевского района Волынской области с задачей захвата районного проводника ОУН «Богдана». В момент прибытия спецгруппы на районный пункт связи «Богдана» на месте не оказалось. Находившийся на пункте связи связной «Богдана» принял нашу спецгруппу за своих и указал место нахождения «Богдана». При этом заявил, что к «Богдану» прибыли какие-то руководители из УПА. «Максим Ворон», не теряя времени, в сопровождении указанного связного направился на близлежащий хутор в дом, где располагался «Богдан» вместе с прибывшими руководителями УПА. При подходе к дому группу «Максима Ворона» остановили находившиеся там часовые и одновременно из дома вышли несколько бандитов, которые, имея наготове оружие, предложили «Максиму Ворону» сложить оружие. На отказ «Максима Ворона» выполнить это предложение неизвестная банда приняла меры захвата нашей группы, в результате чего завязался бой, в ходе которого убито несколько бандитов, в числе которых «Максимом Вороном» и «Комаром» немедленно были опознаны:
Как видим, «непокоренные борцы с советами» не только оказывали этим «советам» существенную помощь в ликвидации ведущих функционеров националистического подполья, но даже получали за это высокие награды. Однако с получением ордена Отечественной войны II степени приключения для Кравчука-«Комара» не закончились. В том же 1945 г. Иосиф Михайлович уже сам возглавил спецгруппу под агентурной кличкой «Твердый».
Несмотря на неудачу с «Чупрынкой», начальник ГУББ НКВД СССР генерал-лейтенант А. Леонтьев высоко оценил действия спецгруппы Кравчука по ликвидации референта СБ окружного провода «Модеста» и поддержал ходатайство заместителя наркома внутренних дел УССР Т. Строкача о награждении орденами Союза ССР наиболее отличившихся при проведении боевых операций участников спецгруппы «Твердого».
Еще одним показательным примером успешного использования спецгрупп в борьбе с оуновским подпольем является деятельность куренного УПА В. Левочко — «Юрченко», влитого в спецгруппу Управления Погранвойск НКВД и способствовавшего ликвидации руководящего состава штаба ВО-2 «Буг» и Холмского окружного провода ОУН.
За хорошую работу — смерть родных
Агентурно-боевая группа Станиславского УМГБ и офицер-куратор
Активизация спецгрупп
К тому же в результате этой операции по ликвидации Холмского окружного провода ОУН было приобретено 13 новых агентов, из них 4 — закордонных и 9 агентов-боевиков, а из числа арестованных были подготовлены 5 агентов-наводчиков, 6 групп агентов-боевиков общей численностью 49 человек.
Как видим, недостатка в пополнении состава спецгрупп не было — украинские националисты массово соглашались участвовать в операциях НКВД против своего же подполья.
К началу 1945 г. эскалация борьбы с тщательно законспирированными бандами ОУН-УПА привела к активизации применения специальных групп. Так, в Волынской области на 20 февраля 1945 г. было создано 42 специальные боевые группы, или, как назвал их в своем отчете секретарь Волынского обкома КП(б)У И. И. Профатилов, «контрбанды», общей численностью 650 агентов-боевиков.
Политбюро ЦК КП(б)У одобрило создание спецгрупп. В постановлении от 26 февраля 1945 г. говорилось:
Ликвидация схрона21 января 1947 года в районе сел Жуков и Гиновице началась чекистко-войсковая операция, в результате которой в двух километрах восточнее села Жуков 23 января с. г. курсантом полковой школы 290 СП ВВ МВД Тихомировым был замечен на склоне обрыва оврага легкий пар и слегка оттаявшая земля. По этим признакам была обнаружена вентиляционная отдушина схрона. Тихомиров направил железный щуп в отверстие отдушины, в результате чего внутрь схрона упала подушка, которой было заткнуто отверстие отдушины. По звону разбитой посуды, на которую упала подушка, было точно установлено местонахождение схрона.
Схрон был немедленно блокирован войсками, причем в одном метре от лесной дороги было обнаружено хорошо замаскированное входное отверстие схрона, которое было открыто солдатами.
Блокированный в схроне Арсенич, не желая получить законную пулю по приговору суда, предпочел застрелиться сам, предварительно убив свою жену А. Гунько — «Веру» и С. Галушку — «Наталку». Из схрона были извлечены наглядные доказательства «плодотворной» деятельности руководимой Арсеничем «Службы бэзпэки» ОУН: 14 партийных билетов ВКП (б), 17 комсомольских билетов, 52 военных билета, 21 красноармейская книжка, 53 советских паспорта, 12 удостоверений уч. уполн. милиции, 14 удостоверений личности работников МВД-МГБ, 200 удостоверений советских учреждений, а также копии протоколов допроса СБ и списки убитых бандитами СБ советских граждан, примерно на 1000 человек, личные рукописи «Михайло» — инструкции и наставления о работе СБ и др. документы.[92]
А теперь самое время вернуться к злополучному сообщению наркома внутренних дел УССР В. Рясного. Напомню, что в этом документе от 26 июля 1945 г., адресованному Л. П. Берия, Рясной подводил первые итоги оперативно-боевого применения спецгрупп в ликвидации оуновского подполья. Вот полный текст этого сообщения:
Теперь давайте сопоставим один и тот же фрагмент сообщения в изложении украинских историков и журналистов и в тексте подлинного документа.Из статьи И. Лосева «Феномен бандерофобии в русском сознании»: Из подлинного документа: Разницу видите? В подлинном документе нет фразы «в том числе убийств населения, которое сочувствовало ОУН-УПА»! Напомню — именно на этой фразе акцентируют внимание украинские «исследователи», доказывая, что все убийства мирного населения совершали не бандеровцы, а сотрудники НКВД.
Кто автор сенсации?
Теперь остается выяснить, кто внес столь нужные бандеровцам «коррективы» в текст сообщения наркома. В результате перекрестного сравнения источников оказалось, что впервые сфальсифицированный текст письма был опубликован в книжке Ивана Биласа «Репрессивно-карательная система в Украине 1917—1953. Общественно-политический и историко-правовой анализ», изданной в Киеве в 1994 г. Как указано на титульной странице, книга издана «при содействии товарищества «Самопомощь» в Клифтоне и Украинского Народного Союза (США)».
Нет смысла детально останавливаться на содержании этой «работы» — из названия и списка «жертводателей» и так все понятно. Скажу лишь, что исправно поливая грязью весь советский период истории Украины, автор решил проиллюстрировать свой survival horror документальными примерами. Среди прочих «доказательств коммунистических преступлений» нашлось место и для нашего документа. Притом, если остальные документы представлены в книжке на языке оригинала, то сообщение Рясного напечатано на украинском языке. Понятно, что Рясной никогда бы не стал писать Берия на украинском — перевод осуществил сам автор, о чем и указал в подстрочной ссылке. Зачем понадобилось Биласу переводить документ? А затем, что таким образом он как автор перевода получил возможность внести в текст письма свое «уточнение». Им и стала фраза об убийствах мирного населения участниками спецгрупп. Вот как этот фрагмент выглядит в редакции Биласа:
А дальше дело было за малым — всем ретрансляторам осталось немного подправить абзац, сделать при необходимости обратный перевод на русский, и «скромно» опустить в комментарии Биласа авторское уточнение. Таким образом, фраза «у тому числі вбивств населення, яке співчувало ОУН-УПА» вошла в «тело» документа как первозданный текст. Все желающие могут убедиться в этом, зайдя на небезызвестный сайт oun-upa.org.ua в раздел «Документы». Остается вопрос: знал ли Билас, что его «документ» будет использоваться именно таким образом? Безусловно, знал. Достаточно просмотреть главу его книги, которая называется «Специальные провокационно-разведывательные группы НКВД-МГБ», чтобы убедиться в этом. Она полностью посвящена уже неоднократно цитированным мною басням о «преступной» деятельности спецгрупп, убивающих под видом УПА мирное население Западной Украины. Характерно, что текст Биласа буквально совпадает с текстом Идьзо. По всей видимости, второй никогда не сидел в «тайных московских архивах», а полностью передрал текст у первого.
Стоит еще пару слов сказать о личности самого Ивана Биласа. Родился в 1953 г., греко-католик. Как указано в краткой биографии, помещенной в книге, Билас окончил юрфак Львовского университета, работал в МВД, затем на преподавательской работе. В 1993 г. защитил докторскую диссертацию в «Украинском свободном университете (Мюнхен)». Это, кстати, говорит о многом. «Укpaинcкий свободный унивepcитeт» действует в Mюнxeне с послевоенных лет, а многие годы его возглавляет действительный член и активист OУH Бaндepы пpoф. Bолодымыp Янив. По сути «учебное» заведение — не что иное, как старое бандеровское гнездо, в котором, чтобы получить степень доктора наук, достаточно шести (siс!) месяцев «учебы».
Таким образом получили «дипломы» и «ученые степени» многие выходцы из украинской диаспоры, зачастую не имея при этом даже свидетельств об окончании средних школ. Кстати, докторской диссертацией Биласа в «Украинском свободном университете» и была эта самая «Репрессивно-карательная система в Украине». Рецензентами ее выступили «доктор политологии и права» того же «Университета» Богдан Цюцюра и Володымыр Косык, известный деятель бандеровского толка и автор не менее тенденциозной книжки «Украина во второй мировой войне в документах». Итак, становится понятно, по чьему заказу и под чью диктовку писалась Биласом «научная» работа. Характерно, что после окончания «университета» и выхода книжки Билас делает стремительную карьеру — в 1994 г. он уже народный депутат Украины двух созывов подряд, председатель одного из комитетов, «заслуженный юрист Украины», советник премьер-министра в 2003 г. и прочая, и прочая, и прочая. В довершение ко всему — «гетьман Українського козацтва».
Теперь, познакомившись с реальными документами из фондов тех самых «закрытых», по утверждениям украинских историков, архивов, мы можем ответить на поставленные в начале статьи вопросы.
Прежде всего констатируем, что чекистам удалось найти адекватный ответ на изменившуюся тактику бандеровского подполья, и спецгруппы наряду с оперативно-войсковыми группами и истребительными батальонами из местных жителей заняли достойное место в арсенале советских спецслужб и с успехом применялись в борьбе с националистическими бандформированиями. Спецгруппы НКВД представляли собой специальные оперативно-боевые подразделения, которые комплектовались из захваченных или явившихся с повинной участников подполья, которые в свою очередь в обмен на всевозможные преференции и льготы с советской стороны готовы были сдавать органам своих «боевых побратимов» и способствовать их ликвидации. Используя их широкие связи внутри подполья, знания о тактике и приемах конспирации бандеровцев, чекисты ставили перед спецгруппами задания проникать в подполье для физического устранения или подведения под оперативный удар руководящего состава ОУН-УПА и разложения изнутри «повстанческих» формирований. А с 1946 г. спецгруппы в оперативных документах МВД-МГБ УССР получают название агентурно-боевых (АБГ). Этот термин, кстати, как нельзя лучше демонстрирует как состав участников АБГ, так и стоявшие перед ними задачи.
В то же время деятельность спецгрупп не была и безупречной. Случалось, что агенты-боевики вспоминали свои подпольные «привычки» и, пользуясь особым положением в органах и недостаточным контролем со стороны офицеров МГБ, занимались поборами и грабежами сельского населения. Подобные случаи советское руководство расценивало как дискредитацию и подрыв собственного авторитета среди населения столь проблемного региона, каким были недавно присоединенные земли Западной Украины, поэтому наказание следовало незамедлительно. Невзирая на всю оперативную ценность, агентов-боевиков привлекали к уголовной ответственности, и те получали большие сроки. Кстати, подобная неотвратимость наказания совершившего преступление боевика очень наглядно продемонстрирована и в цитированном нами рапорте майора А. М. Соколова, когда был арестован один из участников спецгруппы и зачинщик грабежей Плотский. При этом остальным боевикам было разъяснено, что арестован он именно за преступления, совершенные уже в качестве агента-боевика, а не за уповское прошлое. Несли наказание и офицеры, допустившие нарушение закона со стороны своих «подопечных», — их понижали в должности или увольняли. Однако подобные случаи за весь десятилетний период использования спецгрупп были единичными — их наберется не более полутора десятков, в то время как спецгрупп только в 1945 г. насчитывалось уже 156 (1783 чел.). Таким образом, нарушения закона участниками спецгрупп никак не имели ни массового, ни уж тем более спланированного характера. Более того, ни единого факта убийств мирных граждан участниками спецгрупп в архивных документах не зафиксировано.
Подробно про преступлеия УПА можно посмотреть вот в этой статье.
Комментариев нет:
Отправить комментарий